Как трудно быть рядом!

Для того, чтобы понять, как человек воспринимает "чужую" депрессию, разберем некоторые особенности коммуникации при беседе. До тех пор, пока человек видит другого, который еще не встретился с ним взглядом, этот другой остается объектом. Только тогда, когда этот другой замечает первого, он становится субъектом. Итак, если человек, переживающий депрессию, чувствует себя опустошенным и безжизненным, если он погружен в себя и во время беседы отводит взгляд, его партнер оказывается в ситуации, когда его обращенный взгляд не встречает отклика, он натыкается на пустоту, не получая ответа и не чувствуя контакта. Поэтому и возникает ощущение неудовлетворенности. Собеседнику не хватает этого взаимного контакта при общении, которое наполнило бы его собственное "Я".

Таким образом партнер в беседе теряет часть своего "Я" в опустошенном депрессией человеке, не получая взамен его эмоционального отклика, частичку его "Я". Вначале может испытываться некоторая неловкость, а при продолжении развития ситуации в описанном русле часто возникает чувство тревоги опустошения "Я".

Американский психолог Джеймс Койн доказал типичность такого реагирования в элегантно построенном эксперименте (Coyne, 1976). Он поручил 45 студенткам беседовать по телефону в течение 20 минут с предложенными им собеседниками. Студентки были разбиты на группы по 15 человек в каждой. Одна группа беседовала с депрессивными пациентами, вторая - с недепрессивными амбулаторными больными неврологической клиники, третья - со здоровыми людьми. По окончании задания все 45 студенток прошли тестирование по специально разработанным тестам. Их ответы были записаны на пленку и проанализированы по специальной программе. Удалось установить, что те студентки, которые беседовали с депрессивными пациентами, чувствовали себя угнетенными, а иногда испытывали чувство страха или раздражения, что редко отмечалось в других группах. При проведении опроса среди студенток, участвовавших в эксперименте, хотят ли они снова участвовать в телефонных беседах с новыми, заранее неизвестными собеседниками, удалось установить, что депрессивные больные значительно меньше привлекают собеседников, чем лица двух других групп.

Другие исследователи подтвердили результаты, полученные Койном, использовав в эксперименте мужской персонал. Хаммен и Петерс с помощью видоизмененной методики показал, что характер реакции пробанда зависит не столько от содержания беседы, сколько, почти исключительно, от настроения интервьюируемого (Hammen und Peters, 1978). Одна американская исследовательская группа показала с помощью специально разработанной игровой ситуации, что партнеры по игре относились к депрессивным больным особенно щадяще и предоставляли им преимущества в процессе игры, если они оказывались в невыгодном положении (Hokanson et al., 1980). Легко можно себе представить, что эта щадящая позиция, скорее всего, приводит к тому, что в дальнейшем депрессивного больного избегают и как собеседника, и как партнера в жизни. Способ взаимодействия с окружающими у депрессивного человека создает изоляцию от окружающих, что в еще большей степени усугубляет его положение и принуждает "уходить" в себя.

Конечно, особенности естественных взаимодействий в жизни отличаются от искусственных ситуаций в эксперименте. Но главное их отличие заключается в длительности контактов. Особенно это отличие заметно во внутрисемейных взаимоотношениях. Если при кратковременных контактах с депрессивным человеком у его партнера появляется отношение, выраженное в щадящих проявлениях и тенденциях уклониться от повторных контактов, то в семье характер реакции меняется: наряду со щадящим отношением у члена семьи появляются попытки самооправдания и даже обвинения депрессивного члена семьи. Это можно отнести на счет защитной реакции вследствие чувства беспомощности, которое испытывает член семьи в попытках "вытащить" своего родственника, "ушедшего" в депрессию.

Но, конечно, переживания родственников не могут быть сведены только к основным чувствам, таким, как беспомощность, страх, ярость, вина, стыд, сострадание, сочувствие. Многие чувства часто могут появляться внезапно, а потом могут вытесняться, возникать одновременно или попеременно.

Порывистый характер эмоциональной реакции партнера по жизни человека, переживающего депрессию, отражает способность, именно которой и недостает в период пребывания в депрессии. Обычной реакцией на появившуюся угрозу является страх и ярость, печаль и надежда, при всей неуверенности, которые и помогает справиться с угрозой. И то чего недостает самому человеку, находящемуся в депрессии, и что он видит в людях его окружающих, может вызывать обиду, восприниматься как непонимание. Конечно, здесь есть и непонимание, потому что, особенно если говорить о тяжелой депрессии, невозможно надеяться понять то, что никогда не переживал сам. Но, конечно, здесь может присутствовать и зависть к эмоциональности других, когда сам не можешь (а, может, уже и не хочешь) принимать участия в "празднике жизни" других.

Масштаб таких сложных сплетений чувств во взаимоотношениях человека, переживающего депрессию, и его близких описала в своем дневнике писательница Каролин Мур (Muhr, 1978). Этот дневник она вела тогда, когда это позволяла ей депрессия, которая продолжалась три года. В заключение она пишет:

"Я ужаснулась, поняв, каким запутанным был этот наблюдаемый со стороны отрезок пути, который мне пришлось пройти. Я увидела не только собственную беспомощность, но и беспомощность окружающих меня и любящих меня близких. Беспомощная, как зверь, угодивший в капкан, уставившаяся неподвижным взглядом в стену, не видя в ней желанного окна, парализованная своим упадничеством или бесцельно слоняющаяся из угла в угол, никому не доверяющая - такой я была".

Надо отметить, что мой опыт показал (вслед за исследованиями Даниеля Хелла и Петера Фрика - Hell, 1982; Frick, 1987), что переживание печали партнером депрессивного человека, так сказать, "заражение" депрессией, дает, как это не могло бы показаться странным, благоприятный прогноз в "излечении" от депрессии. Возможно, это разделение тяжелой ноши, которую приходится нести человеку в состоянии депрессии одному, это участие и сопричастие, в противовес бесполезным подбадриваниям и тщетным попыткам "вытащить", превращает черную меланхолию в печаль, которую теперь возможно прочувствовать, осмыслить и изжить. И это могут сделать только двое, и неспособен сделать один.

И это не является просто результатом способности к адекватной коммуникации, и тем более вовсе не просто возможностью объясниться или, тем более, договориться. Об этом смотрите мою следующую статью Немой крик.

читайте далее Немой крик >>>